В гостевой книге Мирзы Раздолбаева появлялись разные персонажи. Бывал там и некто МАССА. Тогда я не знал кто скрывается под ником белого мбваны. Оказалось что у МАССЫ есть свой сайт и там, на том сайте, общается множество народу, под самыми разными никами. Сайт назывался АРТ-ЛИТО. Заправляли там, точнее создавали атмосферу: сам МАССА, некто Горчев, некто О’Санчес, некто Гриф и многие другие. Занимались там интересным делом – обсуждали литературные творения участников тусовки. Точнее сказать, участников сетевого литературного любительского объединения, каковым он, сайт, и являлся.

Устроено было все так:
– заранее планировалось кого будут обсуждать,
– ник счастливчика обнародовался в гостевой книге АРТ-ЛИТО,
– все заинтересованые начинали читать творение имярека,
– чтобы позже распатронить его в пух и прах или превознести до небес.

Иронизирую конечно, однако это был интересный для начинающих процесс. В процессе принимали живейшее участие все посетители гостевой. По мере активности каждого Начинающего Писателя (НачПиса) в обсуждении, можно было надеяться, что и его бессмертное творение будет также скрупулезно обсуждено, обстукано, подобно сухой вобле о край пивного стола, размято, разжевано и употреблено с пивом, а еще, возможно, он будешь принят в ряды славного ЛИТературного Объединения. Что это давало принятому? А вот что – МАССА владел книгоиздательством “Геликон” и мог напечатать книжку литератора члена ЛИТО, за обговоренную оплату. Кроме того НачПис превращался в РусПиса (Русский Писатель). Потом писатель получал отпечатанный тираж в руки и реализовал его как мог. Кроме того МАССА основал дело “Print of demand”, то есть печать книг по заказу. Любой заинтересованный мог заказать книгу члена ЛИТО и получить ее по почте (даже международной), предварительно оплатив (или потом, или вовсе не оплатив, как решит МАССА) оговоренную сумму. Таким образом сформировались многие писатели и поэты. Некоторых, особенно талантливых литераторов МАССА печатал за свои средства и реализовал с согласия авторов.

Не сказать чтобы МАССА сделал состояние на этом, скорее нес убыток. Но попадались хорошие талантливые ребята и девчата, поэты, прозаики и даже иллюстраторы, не издать которых было выше его МАССовых сил. Очень были хороши. Убыток компенсировался печатью и продажей сборников рецептов, прочих анекдотов и легкой литературы.

Иногда МАССА устраивал съезды НачПисов и РусПисов. Проводил их в своем подвальчике на Васильевском, в славном городе Санкт-Петербурге, бывшем когда-то Ленинградом, но позабывшим об этом. Случалось МАССЕ устраивать съезды и на бывших писательских дачах в Репино, но это бывало нечасто. Там происходили разные обсуждения вживую, прогулки, литературные посиделки, постоялки, выпивалки и даже полежалки. Писатели и поэты делились друг с другом всем чем могли. Обогащали и обогащались взаимно. Я называл это перекрестным опылением. Набирались сил для творчества, Чтобы потом с новыми силами “глаголом жечь сердца людей…”. Однако случались и обморожения, но это к слову, истины ради, не для досужего желания почесать язык, а в целях мемуарных.

МАССА был конечно же центром и душой этих мероприятий. Он знал все про всех. В геликоновском подвальчике МАССОЙ было откуда то приперто и установлено большое старинное кресло, куда он усаживал почетных гостей. Таким образом в теплой подвальной компании возникала искра, из которой постепенно разгоралось пламя общения и знакомство всех приглашенных. Кто только не сидел в этом кресле…

В тот раз все проходило так. За мной заехал Мирза на своей машине в компании Майора и Фцука. Он сказал что МАССА устраивает встречу и мы покатили в Питер. На мой вопрос почему МАССА решил пригласить на встречу меня, Мирза ответил что из-за статьи в “Вечернем Гондольере”. {ссылка} В Питере нас встретил Вовка и поселил в маленькой внутриведомственной гостиничке. Кстати свойское “Питер” нравилось не всем участникам сообщества. Некоторые физически не переваривали это сокращение и фыркали не сдерживаясь на употреблянтов сего. Надо уточнить, что среди употреблянтов были и коренные петербуржцы.

К геликоновскому подвальчику мы подъехали во второй половине дня. Пару слов о самом подвальчике. Когда исполняешь негромкий стук в дверь, тебе могут открыть совершенно неожиданные обитатели, как местные, так и принесенные литературным ветром. В тот раз, о чудо, нас встретила Ди. До сих пор помню ее дружеский поцелуй в щечку. Для меня, среднерусского медведя, это было европейским откровением. Следуя по каземату, обманчиво оклееному обоями веселых тонов, попадаешь в святая святых Геликона. Когда ты приходишь в себя, пиво привезенное тобой, стоит на столе в опасной близости от Горчева. Этот худощавый человек, с печальным лицом фаталиста, утопает в здоровенном кресле кожи неведомого млекопитающего, (ага, том самом, припертом МАССой) теряясь в складках. Святых выносят в последнюю очередь, понимаешь ты.

В гостеприимном подвальчике у МАССы на столе водилось всякое, включая водку, пиво, мартини с привкусом веника, немного закуски. Однако все это не носило обязательного характера. Обязательнымм были вопросы литературы. Среди всего этого порывисто перемещался Гриф, рассказывал что-то очень интересное, похохатывая в нужных местах, чтобы понятно было. Иногда Горчев, как бы очнувшись, обводил присутствующих скорбным взором и обращался к Наташе по разным жизненым вопросам или набивал трубку табаком. Наташа работала в Геликоне корректором, если я не напутал чего. В общем дружеская встреча превращалась в литератуное заседание. Вечер мог продолжиться в “Тучковом баяне”, где сдвинув столы мы смолили кто чем, во все носоглотки, кроме носоглотки О,Санчеса. Когда концентрация пива и никотина достигала 8 единиц по шкале алкоголика Буздыкина и курильщика Аиртопориди, двери отворялись и в “Тучков Баян” входили МАССА и Горчев, красноватые и свежие с улицы. Дискуссия разгоралась с новой силой. Повторяли пиво, рольмопсы и основные вопросы структуризации пространства. МАССА плавно вливался в разговор, а я стрелял из его пачки сигареты с ментолом, коих никак не мог накуриться по причине их слабости и дороговизны.

С МАССой я общался совсем немного. Он был большим жизнелюбом. Если признавал за кем-либо талант, мог издать даже себе в убыток. Обожал иронию, пусть и в свой адрес. Я никогда не видел его злым. Александр Николаевич был вхож во все значимые и не очень литературно-поэтические объединения и тусовки Питера. Вот скупые строчки в ироничном стиле на странице “Вечернего Гондолера” –

МАССА (Александр Николаевич Житинский, Питер) он же АНЖ, он же… Журналист, поэт, прозаик, сценарист, критик. (ДР) 19 января (Членство) ЛИТО, член Союза Петербургских писателей и др. (Регалии) Много (Страна проживания) Россия (Сайт)ЛИТО и Набережная Житинского (Подробности) Часть Геликона. Его душа и позвоночник. Завораживающий рассказчик. Пока рассказывает какой либо эпизод из своей большой жизни, сам увлекается. В этот момент можно выпить его пиво, он не заметит. Была попытка съесть рольмопс Александра Николаевича, но в этот миг он закончил излагать план развития печатного дела и попытка не увенчалась успехом. Когда АНЖ начинает говорить о Соросе, это самый удобный момент для того, чтобы съест его салат. Важно делать это задумчиво и ненавязчиво. Поговаривают, что портрет Лоренца Стерна был написан Горчевым с самого Житинского. Эх, не успел спросить…

Вот фото с той самой встречи. На нем слева-направо Светлый затылок Грифа, Святой Йорген с гитарой, Горчев, Ди, Ла Горда (в том самом кресле), рука Сап-Садэ с сигаретой и черноволосая голова Графа Нулина.

Когда-то в далеком 1976 году Александр Николавевич написал стихотворение:

ИРОНИЧЕСКАЯ МОЛИТВА

Геннадию Алексееву

Господи, в твоей обители
Невозможны чудеса.
Вот сидим мы, просто зрители,
Пялим сонные глаза.

В соответствии с законами
Проходящих мимо лет
Мы живем хамелеонами,
Изменяющими цвет.

Мы зависим от случайности,
От статьи очередной,
От жены, от урожайности,
От соседей за стеной.

И на каждое событие
Есть согласие Твое.
Боже, разве это бытие?
Разве это бытиё?

Извини, но Ты, мне кажется,
Стал ленивым и слепым.
Как-то, Господи, не вяжется
С прежним обликом Твоим.

Может быть, с позиций вечности
Мелковаты наши дни?
Боже, больше человечности!
Боже, меньше болтовни!

На поэтической ноте и закончу свою заметку об этом человеке. Улыбаюсь и помню вас, МАССА.