Был у нас в роте старшина-каптерщик, из тех что оставались на сверхсрочную. Крепкий такой, домовитый мужичок. Всё всегда у него было в идеальном порядке, а еще у него был кот. Ну “кот” это мягко сказанно, это был “КОТИЩЕ” огромный, дворовых сибирских кровей, без балды про него можно было сказать “Кровь с молоком” ибо молоко он жрал, пожалуй, бидонами. А еще он любил свежую рыбку. Ну как рыбку, любил он сочное рыбье филе со спинки, без костей, жареное на деревенском сливочном масле. Жил котище, естественно в каптерке и спать любил тоже на свеженьком. Не раз получая свежее исподнее бельё перед баней, кальсоны там, рубахи, полотенца, подолгу мы их вытряхивали от кошачаей шерсти, а кто забывал это сделать, потом до следущей бани ходил и чесался без остановки, зато потом не забывал потрясти свежее бельё.

Но вот однажды, когда уже перед моим призывом маячил долгожданный дембель, решил наш каптерщик посетить родные сибирские пенаты. То ли там картоху пора было сажать, то ли старушка-мать в старомодном ветхом шушуне задолбалась ходить на дорогу, однако собрался он на три недели в заслуженный отпуск. Но котище с собой по поездам очень дальнего следования таскать не решился. Вызвал он маленькую группу из троих старослужащих, которым доверял, ибо застали мы, только что призванные салаги, его еще свеженьким дембелем-срочником и доводилось нам распивать вместе, вспоминая его срочку, когда мы уже до “дедов” дослужились, а он тогда еще окончательно не забурел, и попросил он нас об редкостной услуге – последить за котищем. Подробная инструкция была написанна округлым школьным почерком и лист был прикноплен к фанерному боку складского ящика на самом виду.

Инструкция сообщала, когда с пустым бидоном подойти на КПП и поменять на полный бидон молока оставленный некой деревенской дамой молоко-снабженкой, заранее вперед оплаченой на всё время отпуска. Был пункт о разморозке трески и спинки минтая из холодильника, пункты где лежат сковорода и электроплитка, а так же сколько сливочного масла должно идти на одну жарку. Там еще много было пунктов, которые за давностью лет я подзабыл и было строгое предупреждение, что при нарушении инструкции котище жрать ничего не станет и гордо отойдет. Кроме инструкций был нам оставлен от старшинских щедрот фиолетовый четвертной, на случай непредвиденных обстоятельств и такая же бумажка была обещана по возвращению если всё сделаем как было сказанно. Я так думаю что он ждал рапорта от кота о выполнении нами спецзадания.
Забегая вперед могу сообщить, что второй четвертной мы не получили.

Солдатское денежное довольствие в 1970-х составляло 3 рубля 80 копеек, а пузырь “Московской” стоил 2.87 и от него оставалась бутылка за 12 копеек. Надо понимать что 25 рублей на троих было почти равно нашей общей “зарплате” за 3 месяца или 8 поллитрам “Московской”. Едва каптерщик покинул пределы части гонец уже был послан в магазин…

На этом длинная история заканчивается, потому что три недели промчались быстро, четвертного хватило ненадолго, но зато мы хорошо поправились на дополнительном пайке из свежего молока и жаренной рыбы. Когда каптерщик вернулся из отпуска сильно соскучившись по любимому котищу, его ждала трогательная картина – на подоконнике в каптерке сидел вполне обыкновенный невыебистый котик и с аппетитом урча грыз остаток засохшего соленого огурца…