21.01.2022                 Про снег, мусор и Ваську Гитлера.

Задувает ветерок со снежной крупой. Если идти навстречу ветру, то ощущения так себе. Однако чистить снег вполне можно. Толкаю лопату от себя, на себя с подъемом и плавно влево, потом толчок и в исходную позицию. Краем глаза вижу как соседский кот по кличке Васька Гитлер легко вспрыгнул на калиточку, смастыреную прошедшим летом и профессионально втянул ноздрями воздух. Морда его  удлинилась и повернулась,  стал ясен объект интереса Васьки Гитлера. А именно, вчера на ужин у нас были сардинки горячего копчения и остатки от них лежали в  пакете для мусора. Пакет специальный с затяжкой на вервочке ждал своей очереди на выброс. А произойти это должно в понедельник. До той поры пакет смущал до свинячих соплей окрестных котов: Ваську Гитлера, Черномырдина и Чубу (полная кличка Чубайс за рыжий цвет шкуры).

Я наблюдаю за ним искоса и гребу снег, ибо нех. Запустишь, потом придется резать на куски штыковой лопатой и кидать грабаркой за бруствер. Этот бруствер с начала зимы уже больше полутора метров. Это еще что… Васек Гитлер представляет, что как только я уйду он разорвет пакет и насладится сказочным вкусом шкурки, которую выкинули тупые дебилы. Конечно, при сладостном вкушении, Ваське надо посматривать по сторонам, поскольку территория не его, а Чубы. Если Чуба в отлучке, к примеру ушел на войну с Самурайкой (пикенес женского полу с нашей улицы), то все получится, потому что пожилого Черномырдина (черный как смоль ничейный котяра) он, Васька Гитлер, ложит одной левой, только пушнина в разные стороны летит.

Я добрасываю последние остатки снега с дорожки, беру пакет и запихиваю в мусорный контейнер с крышкой. Видели бы вы морду Васьки Гитлера. Однако жизнь дерьмо и Васька поворачивается ко мне спиной. Крупа сечет его по морде, а спина выражает крайнюю степень презрения ко мне и всему моему дому.

Чувствую себя нехорошо. Иду в дом. Выношу старую миску и, вытащив пакет из бака, развязываю веревочку холодными пальцами. Выкладываю рыбные шкурки от трех сардин горячего копчения, три позвоночника и три ейных же морды. Чувствую себя хорошо. Оставляю миску под мостиком и ухожу. Краем глаза замечаю как возникший из снежной крупы Черномырдин оседлал забор.  Его умудренные опытом глаза узко сощурились, оценивая одуряющий аромат шкурок, голов и позвоночников. Васька Гитлер мягко соскочил с калитки и ступая белыми лапами по белому же снегу, почти невидимый, двинулся к миске. Нужно заметить что Ваську делали Гитлером маленькие усики на морде. Казалось что небольшая черная бабочка летела задом наперед над снегом, совсем не шевеля крыльями.

За тысячную долю секунды до того как Васька Гитлер вонзил свои зубы в голову копченой сардинки, слева сзади метнулась рыжая молния и вцепилась Ваське Гитлеру в ухо. Это был Чуба. Бело-рыжий клубок с воем поскакал по сугробам к середине заснеженного огорода и завертелся там. Чуба держал в своей когтистой лапе три двора и претендовал на четвертый после победы в войне с Самурайкой. Васька Гитлер уже много  терпел от Чубы. Но не в этот раз. То ли Чуба подрастерял силы в стычке с Самурайкой, то ли Васька Гитлер вконец обурел, только быстро помножить на ноль Ваську у Чубы не вышло.

Замечу, битвы меж Самурайкой и Чубой не было. Была изматывающая Самурайку виртуозная игра. Чуба сидел на высоком заборе и планомерно выбешивал псину на ее собственной территории. Он нагло, как член НАТО, свешивал хвост вниз и помахивал им над Самурайкой. Ожиревшая и одышливая многодетная мамаша тщетно пыталась допрыгнуть до ненавистного Чубиного хвоста и оторвать его к чертовой матери. Чуба изнемогал от наслаждения, разбирая оттенки ярости хрипящей коротконожки, глядя как ее когти оставлют борозды на заборе, а клочья пены из ощереной пасти разлетаются в стороны. Но все кончается когда-нибудь. Рядом с Чубой ударил в забор крепкий снежок, пущеный меткой рукой. Забор вздрогнул, покачнулся, Чуба за малым не рухнул вниз, но собрался и спрыгнул наружу.

В этот момент запах шкурки горячего копчения коснулся его носа. Пока ноги несли к запаху, Чуба определил конкурента и опередил его. Первый удар был страшен. Васька Гитлер кувыркался и летел по огороду, как тезка из под Москвы, но, вопреки ожиданию Чубы, не так как обычно. Сладкие мгновения не проходят бесследно и Чуба после райских минут не додал ярости. Васька Гитлер извернулся и выдрал пару пучков щерсти из Чубиного живота и раскровянил ухо. Запах крови и чувство родины слились вместе и Чуба смог оседлать Ваську и впился в холку. Васька Гитлер взвыл и добавил оборотов…

Вы уже догадались? Правильно. Черномырдин торопливо сглатывал вторую шкурку из трех. Да что там тех шкурок..,  Пока удача поворачивалась к бойцам в центре огорода то лицом то задом, мудрость торжествовала на всю катушку. Черномырдин пытался оставить сторонам конфликта одну голову горячего копчения, но ярость не давала Чубе и Ваське Гитлеру никакого шанса. Черномырдин понял что удача сама прет на старости лет и сыто зажал во рту последнюю голову под протяжные завывания Чубы и Васьки Гитлера. Те жгли друг друга глазами и просто не могли разорвать уз ненависти и отвернуть в сторону, боясь что противник вцепится в бок.

Когда Чуба и Васька Гитлер расползлись в разные стороны пятясь задами, Черномырдин уже спал под кунгом в месте, которое делил с базарной сучкой Мишкой. Мишка была настолько добра, что терпела Черномырдина за полмышки в день или за селедочную голову горячего копчения в неделю.

Пролог. Ограбление на дороге.

На пустынной дороге не было никого. Ветер вяло шевелил сухие веточки и лениво поигрывал мелкой пылью. Со стороны города показалась машина. Она двигалась не  превышая разрешенной скорости. Видимо, водитель никуда не торопился в этот пятничный вечер. За рулем сидел обеспеченный мужчина в добротном сером костюме. От мужчины слегка попахивало спиртным, впрочем здесь, далеко за городом, можно не опасаться встретить блюстителей закона.

Он убавил громкость магнитолы, потянулся к фляжечке из полированной стали и сделал из нее небольшой глоток. Левая рука уверенно пошевелила руль, направляя машину в поворот.

– Гут! – произнес мужчина вслух и сделал еще один глоток из фляжки, уже побольше.

Впереди на дороге мелькнуло размытое цветовое пятно, нога рефлекторно рванулась к педали  тормоза и вдавила ее до упора. Визг резины по асфальту заглушил звуки из динамиков. Машина протащилась десяток метров и, почти остановившись, сшибла кого-то в красной одежде. Мелькнули вскинутые руки и тут же исчезли под капотом. Двигатель заглох.

Ритмичная музыка, как будто бы насмехаясь над сидевшим за рулем, зазвучала особенно четко. По лицу водителя медленно разливалась смертельная бледность. С минуту он сидел не шевелясь, потом руки его лихорадочно забегали. Подобрать упавшую под ноги фляжку, завинтить крышечку, сунуть ее в бардачок, злясь на густой запах пролитого коньяка, с которым уже ничего нельзя поделать. Выключить эту дурацкую музыку.

Сейчас полиция примчится, – тоскливо подумал мужчина, – они всегда появляются в самый неподходящий момент.

Мысли запрыгали в голове бешеными скачками. Надо сматываться пока не поздно. Завести двигатель, дать газу и умчаться, не обращая внимание на то, что там.., спереди лежит. С кончика носа сорвалась крупная капля пота, прямо на округлый животик, на рубашку из тонкой ткани.

… а ведь как все хорошо шло. Участок под строительство многоэтажки наконец-то выделили, почти в центре, вместо ста тысяч, удалось подмазать нужного человечка за восемьдесят две. Остальные восемнадцать лежат в кейсе на заднем сиденье. На даче ждет жена и папа, второй заместитель министра. Ну уж нет!

Рука потянулась к замку зажигания. Мужчина пригнулся к рулю, точно бегун на старте. Оставалось только повернуть ключ. Сначала назад, а потом вперед.., он вдруг представил как его тяжелый внедорожник, с хрустом, прямо сейчас.., перевалится через неподвижное тело, как брызнет кровь на резину…

Мужчина встряхнул головой и открыл трясущейся рукой дверцу. Осторожно вышел из машины. Пот потек ручьями, сердце забилось сильными частыми толчками. Он рывком сбросил с себя пиджак, швырнул его в салон и осторожно, маленькими шажками двинулся в обход машины. Воображение рисовало ему кровавые подробности. Шея мучительно вытянулась, глаза выпучились, торопясь увидеть наконец того, кто там лежал, а ватные ноги оттягивали момент неизбежной встречи с картиной трагедии.

Он в изнеможении оперся рукой о капот, рванул тесный ворот рубахи.

– Господи, прости меня, – вырвались наружу слова, – всю жизнь каяться буду…

Перед капотом никого не оказалось. Мужчина медленно присел на корточки, заглянул под машину. Растерянно повертел головой и увидел красный плащ в прогалине между кустов метрах в десяти от дорожного полотна.

– Эй, ты там живой!? – Он взял себя в руки и направился к потерпевшему. Содрогаясь потянул на себя край ярко-красного плаща… тела под ним не было, ни целого, ни изуродованного ударом. Сзади взревел двигатель, свистнув резиной, его внедорожник сорвался с места и уменьшаясь на глазах, исчез за поворотом дороги. Он успел заметить, что за рулем сидела женщина.

Мужчина шагнул из кустов, волоча красный плащ за собой. Выражение его лица стало меняться как в мультипликационном фильме. Сначала облегченное, радостное, почти эйфорическое – он ведь никого не убил! Чист перед всевышним! Потом озабоченное, недоуменное и тут же, почти сразу, злобно восхищенное.

– Вот сука!!!…