Двести пятнадцатый иероглиф.

– Деда, а первых людей родили обезьяны?
– Обезьяны, да.
– Но у них же дети-то – обезьёнки…

…и как же они, по-твоему, в первых людей превратились?

Читать с начала

    Двести четырнадцатый иероглиф.

– Мама! А вот если бы у тебя было много денег, ты что бы купила?
– Ну, так сразу и не скажу. Наверное, я бы поехала куда-нибудь…
– Одна!?
– Нет, конечно! С тобой и с папой!
– Ты хорошая, мама. Ты молодец!
– А ты?
– А я не молодец… – вздыхает дочка.
– Это почему же!?
– Ну… я бы щенка купила бы…

…на твою голову.

Читать с начала

Двести тринадцатый иероглиф.

– А Мася тоже в школу пойдет?
– Но он же кот!
– А ты мне читала – кот ученый! Где его учили?
– Он сам по себе ученый – значит умный, и так все знает.
– А человеков надо учить?
– Людей? Людей надо.
– А я людь?
– Человек.

– А что такое человек?

Читать с начала

Двести двенадцатый иероглиф.

– И когда этот дождик кончится? – горестно восклицает дочка. – Что он себе думает? Мы тут гулять собрались, а он все идет и идет…
– Да, погодка совсем никуда! – соглашается папа, выглядывая в окно. – Это надолго! Может, лучше дома посидим?
– А свежим воздухом кто дышать будет? – возражает мама. – И не такой уж он сильный.
– Лучше все же подождем, пока небо расчистится, – предлагает папа.
– Ладно, подождем, – соглашается дочка. – Только ты папа, придумай пока…

…такой трактор, чтобы небо чистил!

Читать с начала

Двести одиннадцатый иероглиф.

И вот наступил долгожданный день. Завтра праздник! Все дети придут нарядные
и красивые. Дочкино платье мама повесила на плечики в шкаф. Дочка, перед тем как лечь спать, несколько раз заглянула туда: проверяла, не смялась ли на подоле оборка. Мама сказала, что хлопковые ткани должны быть немножко мятыми, но дочке это совсем не понравилось.
– Пусть будет гладенькое!
– Ну, пусть, – сказала мама и взяла в руки утюг.

А утром всю семью разбудил громкий горестный плач.
– Никуда я не пойду в таких сомнениях, ыыыы… – рыдает дочка
у открытой дверцы шкафа.

– Что за сомнения? – бросается к ней мама.
– Не у меня, не у меня! – всхлипывает дочка.

– У платья сомнения!..

Читать с начала

Двести десятый иероглиф.

– Мама, я в школу хочу!
– Потерпи, милая. В школу ты пойдешь через два года.
– А я сейчас хочу!
– Сейчас не примут. Туда берут деток постарше. Вот подрастешь, и тебя возьмут.
– А есть еще другие школы?
– Какие другие?
– Ну, другие…

… для поменьших деток?

Читать с начала

Двести девятый иероглиф.

Провожают старшую дочку первый раз в первый класс – а сестра ее младшая везде-везде рядышком. И букет ей дали понести, и за парту посадили – но прозвенел звонок, и всем пора уходить, только первоклассники остаются!
– А-а-а-а-а-а!!! – рыдает младшая в голос. – Все остались, цветы остались, а меня вы-ы-ыгнали…
Мама утешает ее, папа утешает. Говорят, что скоро и она пойдет в школу с таким же букетом, надо только немножко подождать.
– А я никого тогда на улицу выводить не буду, – всхлипывает обиженная, – пусть сидят…

… как мышки серые!

Читать с начала

Двести восьмой иероглиф.

– Дочка, ты что там притихла?
– Думаю…
– А о чем? Секрет?
– Да вот… – вздыхает…

…скоро уж там замуж-то выходить?

Читать с начала

Двести седьмой иероглиф.

В субботу решили дети в квартире прибраться. Все по местам разложить. Хорошо, когда везде порядок, даже в старых игрушках. А их целый мешок оказался.
– Ой, а я же ими уж играла, – удивляется дочка.

– В детстве!

Читать с начала

Двести шестой иероглиф.

– А теперь ты спроси у меня что-нибудь, – говорит дед.
– Деда, а почему детки сначала маленькие а потом большие, а карандаш наоборот сначала большой, а потом маленький?
– Потому что дети растут, прибавляют в росте. А карандашом рисуют, грифель стачивается, карандаш приходится чинить, вот он и делается все меньше и меньше.
– А совсем маленькие куда потом девают?
– А сам-то ты как думаешь?
– Я думаю, что самые маленькие…

… гномам достаются!

Читать с начала