Амерзительная Омерика:
История
География
Этнография
Политика
Культура
Образование
Общение
Жилье
Дороги
Еда
Одежда
Автомобили
Мужики
Бабы

Моя Америка:
Про Любовь
Про Ярдворк
Про Первую Квартиру
Инстракшн Пермит
Как я Учился Водить Машину
Свалка

Деревенщина:
Сон в Руку
Как Породу Улучшали
Как Аделаида Девственности Лишилась
Про Глюку
Про Соль
Про Диэту
Про Ксенопилию
Не Закрывайте Глаза при Оргазме
Про Подлых Соблазнителей

Всякие Глупости:
разМЫШления
Бином Синтепонова
Про МышА Харлампия
100 я не люблю:
Русская Душа
Ни-О-Чемное Повествование
Деффачковые Сказочки
Осенний Либерализм
Происхождения
Случай в душе
Про Хороших Мальчиков
Из книги "Познания"
Краткая Классификация Мужиков после 30
Краткая Классификация Баб после 30
Краткая Классификация Сетевых Кобелей
О сетевых анонимах

Блюз:
Ностальжи...
Воспоминания ни о чем
Города
Лёня...
Лирическое Отступление

1

Бергамотов работал по понедельникам и четвергам, а по вторникам и пятницам он ходил в баню.

Во вторник Бергамотов мылся дегтярным мылом, а по пятницам хозяйственным, поэтому по средам Бергамотов никогда не ходил в Филармонию, а наоборот сидел дома, читал Большую Сексуальную Энциклопедию и кушал снетков запивая пивом.

По четвергам Бергамотов писал отчеты о хозяйственной деятельности Департамента и в обед ел кефир с ватрушками.

По понедельникам Бергамотов ничего не делал, только точил карандаши и обсуждал с Еленой Ампирьевной Трусняковой последние филармонические сплетни. Елена Ампирьевна всплескивала полными белыми руками и в ужасе прижимала их к наливным щечкам. А Бергамотов точил карандаши и сгущал краски неимоверно, рассказывая о романе третьей скрипки с треугольником.

По субботам Бергамотов ходил утром в ЦПКиО, днем в "Кулинарию", а вечером в Консерваторию. В Консерватории Бергамотов приятно пахнущий хозяйственным мылом, слушал Вагнера и читал программку. Программок этих у Бергамотова было сорок сороков, которые он хранил в фибровых чемоданчиках на антресолях.

По средам, после снетков и пива, Бергамотов шел в ванную комнату и там задумчиво стирал свои носки под краном. Носки были шелковые, коричневые, с золотистой ниткой в резиночке.

По воскресеньям Бергамотов слушал по радио потешные передачи и пил крепкий чай, который заваривал в старинном фарфоровом чайнике с желтой розой на округлом боку. С чаем Бергамотов обыкновенно съедал колечко краковской полукопченой колбасы и кусочек брынзы. После чего надевал серый костюм тройку и ехал в Филармонию.

По вторникам, в бане, Бергамотов всегда испытывал стеснение и в парную ходил обернув чресла полотенцем. Мужчины сидящие в парной перешептывались и отводили глаза когда входил Бергамотов с веником, шайкой и куском дегтярного мыла.

По четвергам, закончив писание отчетов, Бергамотов запирал карандаши в стол и ласково похлопав Елену Ампирьевну по теплой спине, выходил в вестибюль Департамента, где некоторое время непринужденно беседовал с вахтером Тырбудиновым о достоинствах современной электроники, после чего садился в трамвай и ехал к себе на квартиру, где и засыпал на пуховой перине до утра пятницы.

2

Елена Ампирьевна Труснякова родилась в четверг на Страстной Неделе, в селе Черпухово Закордынского Уезда.

Отец Елены Ампирьевны - Амипирий Трусняков, был сельским кузнецом обучившимся грамоте у звонаря церкви Бороды на Успеньи. Мать Елены Ампирьевны - Алена, происходила из дворовых девок помещика Бургарина и выросла под присмотром ключницы Агафьи девкой стройной и глазу приятной. Будучи обрюхаченой разгульным племяником Бургарина, была выдана замуж за кузнеца Ампирия, коему от барских щедрот был положен в приданное капитал на открытие своей кузни. С Ампирием прижила Алена 11 детишек из которых выжила лишь Елена Ампирьевна, остальные скончались во младенчестве от хворей и бескормицы.

Подростком Елена была взята в услужение в барский дом в Санкт Петербурге, где и встретила Октябрьскую Революцию.

Приняв всем сердцем новую веру Елена Ампирьевна поступила на работу в Департамент где и служила до встречи с Бергамотовым в энском году.

От отца унаследовала Елена Ампирьевна могучее телосложение и задумчивость в повседневной жизни. У матери, отличавшейся характером легким и веселым, переняла Елена Ампирьевна добрый нрав, легкость в поведении и другие женские прелести и добродетели.

Вне стен Департамента была она певуньей и шалуньей, слыла барышней компанейской и на все руки мастерицей. Была звана замуж видным военным в чинах, но не торопилась, выбирала обстоятельно и по сердцу.

Душой Елена Ампирьевна отличалась нежною и тонкою, легко пугалась, страшилась домовых да леших, о русалках и ведьмах говорила шепотом, а перед сном с оглядкой крестилась.

В Бергамотове Елена Ампирьевна души не чаяла, считала его человеком необыкновенным, наделеным необычайными талантами и великим умом. Верила любому его слову и заради него готова была на все, а хоть бы и честь, строго сберегаемую, потерять.

3

Пинтюхин всегда в душе был комсомольцем. Даже в те дни когда в трубе завывала противная колючая вьюга, он находил в себе силы подняться с лежанки и поправить фитилек неугасимой лампадки, чадившей перед портретом Вождя.

В комсомол Пинтюхин попал случайно, много лет назад, когда шел с хутора в ремеслуху под проливным дождем. По дороге нагнал он трактор с красным флажком на закопченой выхлопной трубе и красавицей комсомолкой за рычагами.

Спустя два месяца комсомолка понесла от Пинтюхина и его приняли в ячейку без страха и упрека. С тех самых пор Пинтюхин и дня не мог прожить без комсомола. В комсомоле он ел, пил и совокуплялся с другими активными комсомольцами. Пассивные комсомольцы в ячейке не уживались надолго и их место занимали активные комсомолки.

Одно время даже поговаривали о засилье феминизма, модного буржуазного оппортунистического учения, последователи которого совокуплялись с действительностью совсем не по-комсомольски. Но борцы за счастье всего человечества в отдельно взятой ячейке преодолели эти вредные веянья и сохранили несгибаемую силу до самого конца.

Пинтюхин после преодоления засилья окреп и возмужал, стал носить белые валенки на босу ногу и укрепился душой. По вечерам Пинтюхин полюбил кататься на тракторе, оставшемся ему после преодоления, рычаги которого еще хранили тепло рук давно забытой комсомолки.

По большим комсомольским праздникам Пинтюхин немного выпивал и ехал на тракторе в Сарафанную Слободу, под окна терема Елены Ампирьевны. Там он выходил из трактора, садился на завалинку у терема и до глубокой ночи ждал выхода Елены Ампирьевны. Потом он засыпал положив голову на плетень и сладко спал до утра понедельника, когда вставал и ехал обратно по важным комсомольским делам.

Порядок сей жизни был Пинтюхиным нарушен лишь единожды, когда увидел он в окне терема смутную тень Бергамотова с ватрушкой в доброй руке. В тот вечер Пинтюхин проклял комсомольские праздники и уехал на тракторе не по комсомольским делам, а в придорожный трактир жида Цукерманко, потомственного хохла и свиноеда.

В трактире спросил он четверть хлебного вина, осьмушку хлеба и толстую девку Румянцеву, известную всей округе широким крупом и нежной душой. Под утро Пинтюхин вышел из трактира, доехал на тракторе до дому и с тех пор в трактор не садился, лишь поправлял фитилек лампады и молился по-своему, по-комсомольски, тихо и истово.

3

В трактир Цукерманенко Румянцева попала по распределению. По окончании Высшего Дамского Техникума им. Дружбы Народов, руководитель дипломной практики, бывший в восторге от форм и успехов девицы Румянцевой, добился для нее распределения в один из лучших трактиров губернии, куда и сам наезжал по случаю.

Цукерманенко гордился передовой ученицей и нередко его добрый и плотоядный взгляд скользил по ее нежной душе и васильковому служебному халату. Работала Румянцева задорно, с огоньком, с песнями и прибаутками. Слыла многостаночницей не знающей усталости и неоднократно участвовала в губернских конкурсах художественной самодеятельности, даже имела две граммоты от губернских попечителей юных талантов.

Жила Румянцева при трактире скромно, отдаваясь работе со всем пылом юности, до всего жадной и незадумчивой. Одно время повадились до нее комсомольцы, склоняли в комсомол, рисуя радужные дали и всеобщее всемирное счастье, но Румянцева колебалась, не могла преодолеть врожденной стеснительности, бледнела лицом, прятала руки под передник и молчала, хотя втайне желала стать комсомолкой неимоверно.

Однажды опосля обильных трудов, пожаловалась она Бергамотову на свою нерешительность и тайное желанье в надеждах на благословение, но Бергамотов насупился, прочел ей суровую лекцию о напраслином юном нигилизме и пригласил на работу в Департамент непременно, сразу ж как Елена Ампирьевна изволит уйти на пенсию.

Предложение девицу Румянцеву развеселило, сомнения ея развеялись и как лепестки с цветущих яблонь облетели. Сего же дня пополудни сообщила Румянцева комсомольцам о своей скорой карьере в Департаменте, отчего те обозлились неимоверно, нахамили Цукерманенко, а самой Румянцевой от обиды глубокой и чаевых даже не оставили.

Обиды те девица и внимания не удостоила, а с песней радостной отправилась по лабазам за тесьмой и французскими булками.

© МышЪ Харлампий