Всякие Глупости:
Карнацух Ардыбаха
Глококуздрость
Бурбулятор
Лопата
Дурашка
Книжные Аннотации
Интервью
Сценарий
Жил Был...

Малявки:
Сказочные
Эротические
Литературные
Художественные
Бытовые
Исторические
СССР-ные
Сетевые
Ужасные

Трактатики:
О Иллюзиях
О Сжигании Мостов
О Дороге
О Небе
О Скуке
О Прыжках в Сторону

неоконченый  стеб  поток сознания в трех письмах

    У соседской избы торчит золотистый пластиковый двухметровый вибратор. Я растекаюсь по нему как эклер. Топор за забором вызваный запором рождает мор у сикомор, которым чудится топор веселый гомон мухоморов и древний стон, протяжный стон моего любимого увитого галстуком растекающейся пастилы, на острие иглы, щенячьей мокрой губы хватающей меня за ухи, там на завалинке старухи, страна, вина, нужна, борьба. Пьеро сидит на минарете, в Назарете, на минете, в мечете миндальное, скандальное, овальное и продолговатое, набитое ватою птенчика с дубовой грудкою, незабудкою, в прострации эмиграции наслаждаясь чудесами эвакуации от эякуляции при наличии презервации в резервации. Стиль витиеват, но просвечивает когда оминечивает, калечит и пленку засвечивает. Соловей поет, поезд идет, взад и вперед, река течет как поток сознания по незнанию, по неумению, запиши меня в гении, запиши меня в мидии, подзади ее, юбка до полу, прикрывает попу и, грудь до колена мир безумен до тлена, до топора сикоморы, что сбудется скоро, Арлекин с Буратиной любуясь картиной извращеной Ларисой гоняясь за крысой с звучным именем Шушара в гении лезут на шару не боясь ни Бога ни чёрта, за чертою полета, где грустно летит над тайгой самолет, под крылом самолета о чем-то поет подвешеный за хуй пилот.

        Письмо первое.

        Шушара - Буратине
        Деревня Коммуняги, Стульской губернии
        5 июля, 2000 г.

Кланяюсь тебе полено души моей, Буратино.

Позволь сообчить тебе, расплелось по полям пока картоху косили, игривые пальцы лезли под одеяло, но о золотые иголки кололись, запах шел всенепременейший, а Карабас, в туфельке к пруду - шмыг, ириску, всю в пиявках, в рот а Дуремару в рыло со всей дури - хряп. И ни с кем не поделится.

Я как только асфальт в шахту залью узкоглазая как коала, хрум-хруп-хряп-крекс-фекс-пекс, Серебристый Ландыш никакой Шанелью не пербьешь, лифчик в живот железной пряжкой врезается, под резинкой мой черный пистолет и любимый вибратор 45 калибра на плоских батарейках. Пух летит по всему птичнику когда и в рот забьется, золотого ключика не углядеть, а запах, запах, как почтовая карточка на именины. Сухарей, баранок бубликов, булочки с маком, батон с героином, Мальвина в бантиках и карась сам на ловца идет во время дойки. Как помру, с печки резинку розовую сними, письма мои почитаешь, а вибратор не отдавай никому, себе оставь, с одной батарейки по десять оргазмов снимаю. Только тебя и люблю, во веки вечные.

Мой любимый в трусах до ушей прыгает на грудях задрав галстук в окошко. В одной его руке помещаюсь я, а в другой мой любимый золотистый флакон Красной Москвы. Я сажусь на его золотой сосок и мстительно кусаю его задницей, зная что растает он от боли в истоме неведомой, соплями изойдет, в радуге-дуге расстает усеченой пирамидой по квадрату растечется и оплывет рахат-лукумом по свежим простыням батистовым насвистывая, пластаясь, вистуя от уха до лакированых визжащих сапог.

Мы идем в змеиный ресторан кушать змеиный супчик. Официант наливает супчик и выпускает в него шевелящуюся анаконду, поливает китайским соусом и русской горчицей. Анаконда наглая, пока я разбираюсь с вилками она пожирает в супе молодую свежескошеную картошку, но ничего я отыграюсь на пушистом дессерте который я черпаю вибратором полными горстями и отправляю в рот. Лишь бы вибратором зубы не выбить. Тут искусство нужно, зеленое, полевое, гордое, лягушкой отливающее, радужную пленку по долам батоном раскидавшее, терамисой на террасе трусы торными путями тряхнувши.

        Письмо второе

        Буратино - Дуремару
        Деревня Половая, Криворожской губернии
        5 июля 2000 г.

Здравствуй любезный Дуремар.

Тута все тебя поминают. Поп Василий давеча синюхи ужрамшись Тортиле свечку в жопу вставил и с пределу кадилом погнал. Тетка Тортила, помнишь ли ее, кланяться тебе велела, да тварь упрямая доится не дает. Думаю сдам ее в зоомагазим, да она уж со мной состарилась, приехал бы ты Дуремарушка, мы бы ее вместе подоили. Да в каких ты ноне краях далечих, каких телок за соски дергаешь. А телятник на 500 голов дружок твой Карабас спалил на сочельник, да и церковь не пожалел, опосля так разошедши был, пошел палить что не попадя. Тетке Дарье сортир спалил, затем сельсовет, МТС, клуб, автобусную станцию, вокзал, аэропорт, пристань, сельский университет миллионов, библиотеку, больницу, завод по производству тампаксов, универмаг повседневного спроса, милицию пожарную часть, и НИИ Черныя и Белыя Магия Всея Криворожская Губернии. Насилу его успокоили мятной конфектой "Соси-соси".

Холода у нас стоят черемуховые, опречь ты уехал, ни рябиновых ни бузиновых холодов не было. У меня нос обмерзает как на фотографию твою гляну завсегда мелкой опилкою плакать зачинаю. Уткнусь носом в дубовую резную подушку и плачу перед отбоем.

Ну с днем рождения тебя, с именинами, с майскими и октябрьскими, а заодно уж и с новым годом и днем Пиявочника. А ты на меня не смотри, отвернись. Уж больно рожа у тебя гнусная, хоть и люблю тебя от всей души. Напиши че там в продмаге продают.

Первые сто миллиардов динар (или рублей? Или гиней?) достались мне по утру. Я выхожу на балкон. Обреченый аист сидит в портфеле соседа школьника и горько квакает отсвечивая белым нежным и оранжевым. Он обожрался апельсинов и обделал всю округу, теперь все вокруг оранжевое, оранжевые мамы, оранжевые папы, оранжевые дети, оранжевый верблюд, оба входят на балкон обвитые розами с оранжевыми рожами, и слегка пованивают щекотными лягушками умирающими от смеха в руке моего любимого. Они так удивительно нежно лопаются когда он их натягивает на мой вибратор чтобы проверить как работает новый дюрасел.

Заедаю кокосовым пирожным вместе со скорлупой. Скорлупа продается отдельно и ее любят посасывать дети. А я уже большая, скорлупу я ем, а посасываю другое. Я посасываю лохматые пальцы моего любимого. И почему он их снова не расчесал. Я его обожаю за эти взъерошеные по утрам пальцы перебирающие доллары, фунты, рубли, гинеи, драхмы, гульдены, мои волосы и хихикающих нежных лягушек.

Волчий помет переливается под луной из пустого в порожнее. Это приблудный помет приблудного волка поставившего перемет на пятую полку, заколку, иголку, балаболку, не отдадим на расправу волку, мы найдем на негу управу, слева справа, блестит под луной отрава, в кустах переправа, кусты от загара, несет перегаром кишок, наверно вышел на забавы Дон-Кишот, впрочем нет сплошной обман с вибратором сражается Дон-Жуан, вместо стен ежи, а у них ножи, не спе-ш-ш-ш-ш-и-и-и-и, вытрясу все до дна души, голубая водица не кровица, попить сгодится, болит ягодица, почему не спится, всяка мерзость снится, видно сбрендила девица, сводит ягодицу. У ребенка взгляд, снизу яд, сбоку снаряд, аллитерации в ряд, Рахманинов наугад одевает шляпу, перед ним Шаляпин, жующий студень, Рахманинов глотает струдель ждет кастрации узкогрудый пудель в эмиграции нет прострации когда начнется менструация я выйду на демонстрацию за оборону города от шороха от пороха на таможне такие рожи ножи держи мелькают этажи лифт закладывает уши в ноздрях две сушки. Туши свет на тысячу лет шамкая деснами, запивая веснами золотыми серыми прелыми пирогами горелыми поэтессами бредовыми вибраторами новыми и словом и словом и...

К нам постучали и шваркнули по морде ковриком.

        Письмо третье

        Буратино - Мальвине
        КПЗ, П/Я 12345/вышел зайчик погулять.
        1 мартобря 3000

В натуре Мальвинка. Грохнул я тебя по делу. И базарить нечего. Ты мареха справная мандой бабки с лохов рубишь. Да я ведь тоже не гусь лапчатый. Душа требовала не бакланить, а врезать по делу, а ты сука трепаная, косую скурвила. Так что не стремайся что я тебе юшку пустил. Шкандыбай до пахана теперь, и шконка твоя на небесах, дубак тебя больше не потревожит.

А как кумпол твой как жопа на две половинки разъехался поволок я тебя в параше топить, да ты сука гнойная постолом баланду перевернула, падаль ебливая. Так что за дело я тебе пером по квакалке чирканул. Лахудра ты Мальвинка была. За что шалава Пьеру подмахнула? Я тебе кишки таскал, углы для тебя вертел, а ты с бакланом повязалась. Вот и кранты тебе настали.

Двоих на душу взял, менты суки повязали, в стакан сунули, теперь вышака жду если пахан Карла не отмажет. Цельный день гляжу в кормушку - тебя вижу. Сука ты Мальвинка, с фраернутыми шараебилась, за то кони бросила. Мальвинка, малявочка моя.

За что он ее и себя? За что Буратино оприходовал свою ненаглядную? Стоит теперя, подпирает носом планету.

Ковчег пристает к Арарату. Голос сильный, голос нежный объявляет:

Произвел посадку ковчег из Амстердама. Встречающих просьба пройти за виноградник Сосо Хрюкошвили.

И выходишь ты, вся в белых штанишках, с золотым вибратором подмышкой, и синяя жилка бьется о скалы омытые хлоркой.


© Хрюша